Валлоны и фламандцы Бельгии: поселения и жилище. Пища и одежда. Фландрия и Валлония — Гент, Бельгия Какой народ вместе с фламандцами

Бельгия распадается на части: фламандцы устали жить бок о бок с валлонами. Это и неудивительно: ведь долгие годы Фландрию, где говорят на нидерландском языке, и франкоязычную Валлонию объединяет только монархия. Экономическое положение регионов не дает им забыть об этнических и культурных противоречиях.

Бельгия представляет собой, по сути, не совсем естественное образование. Оно составлено из абсолютно разных частей, у которых никогда не было ничего общего - ни языка, ни культуры, ни экономики. Нидерландцы и французы старались ужиться больше века. Но давалось им это с трудом. Фландрия, которая долгое время находилась на положении бедного родственника, была отсталым крестьянским регионом. Выживала она во многом за счет дотаций Валлонии, где развивалась промышленность. Фламандский регион был своеобразным огородом, сельскохозяйственным придатком Валлонии, где в 19 веке развернулась промышленная революция. Именно в Валлонии добывали уголь, производили сталь, строили железные дороги. В политической и культурной жизни тоже было ощутимо превосходство развитого франкоязычного региона.

Такая ситуация сохранялась до 60-х годов прошлого века, когда Фландрия резко шагнула вперед и выбилась на позиции экономического фарватера. Теперь в роли отстающего региона оказалась уже Валлония, говорит руководитель Центра французских исследований Института Европы РАН Юрий Рубинский:

"После Второй мировой войны Фландрия совершила рывок. Развитие Фландрии привело к тому, что она стала богаче, чем традиционно доминировавшая Валлония. И теперь уже не валлоны считали фламандцев нахлебниками, а наоборот. Фламандцы говорят: именно они - экономическое сердце и будущее страны. В результате фламандцы и валлоны до того разошлись, что одни и те же партии есть фламандские, есть валлонские. Самая сложная проблема - это Брюссель, где разные районы принадлежат фламандцам и валлонам. И управлять этим городом довольно трудно".

Но двумя регионами управляет один монарх - возможно, именно корона до сих пор удерживает страну от распада. Заметную роль в этом сыграл король Альберт Второй, который на протяжении многих лет, вплоть до своего отречения, выступал в роли арбитра. Но после того, как экономическая ситуация изменилась, делать это стало все сложнее. Ведь в политической и культурной жизни продолжает править бал Валлония, которая, по мнению фламандцев, больше не имеет на это оснований. Такое положение дел вновь обнажило давние противоречия. Во Фландрии необычайную популярность приобрели праворадикальные националистические течения, которые выдвигают сепаратистскую и антиэмигрантскую программу.

Впрочем, если Фландрия ждет от собственной независимости начала новой жизни - как политической, так и экономической, то для Бельгии это вполне может стать смертельным ударом. Валлония вряд ли сможет продолжить свое существование в качестве полноценного государства, считает доцент кафедры европейской интеграции МГИМО Александр Тэвдой-Бурмули:

"Сама Фландрия не планирует присоединяться ни к какой другой стране, если она отделится. Но непонятно, что будет с Валлонией, которая никогда не была самодостаточным образованием. Если во Фландрии есть национализм, то в Валлонии практически нет. И поэтому можно предположить, что если Бельгия развалится, Валлония притянется к какой-нибудь стране, в первую очередь, здесь можно говорить о Франции".

Независимость одного региона Бельгии может повлечь за собой реконфигурацию всего европейского пространства. Но вряд ли кто-то в Европе, кроме Фландрии, конечно, хочет таких перемен. Поэтому, скорее всего, от распада страну будут удерживать все, кто может повлиять на эту ситуацию. Отрекаясь от престола, Альберт Второй призвал подданных к единству. Его сын Филипп, новый король, обещал продолжить дело отца и сохранить Бельгию как единое государство. Удастся ли?

От Цезаря до... Наполеона

Как ни покажется невероятным на пространстве Европы XXI века, но истоки данного конфликта уходят еще во времена Римской империи, граница которой и проходила по Рейну. Франкоязычные валлоны - это потомки романского населения, они сконцентрированы в южной части страны. А север нынешней Бельгии - Фландрия - область компактного расселения германоязычных фламандцев, в которых когда-то влили свою кровь и кельтские племена.

После краха «объединителя Европы XIX века» Наполеона коалиция его победителей задумалась над переустройством владений бывшей Французской империи, и тогда-то подлинная жемчужина Бургундского королевства - Бельгия - стала независимой. Фламандцев и валлонов объединили в одной стране, не имея, естественно, какого-то «потустороннего» умысла. Почти все государства Европы в ту пору были многонациональными, и этому не придавалось решающего значения.

На момент приобретения независимости (200-летие которой Бельгия будет вскоре отмечать) единственным государственным языком был объявлен французский, хотя и тогда, как и сейчас, численность фламандцев намного превышает таковую у валлонов. Французский язык употреблялся повсеместно, став важным инструментом карьерного роста, в то время как фламандский оказался «придавленным», несмотря на то, что его считало родным почти 60% населения.

Любое усиление французского влияния во Фландрии уже в те времена воспринималось местным населением весьма обостренно. В анналах истории осталась даже некая Брюггская заутреня, когда плохое знание франкофонами фламандского языка в буквальном смысле стоило им жизни. Естественной реакцией на языковой «перекос» стало возникновение фламандского культурного движения, требовавшего равенства двух языков. К слову, это случилось в тот год, когда Карл Маркс и Фридрих Энгельс принялись за написание своего манифеста.

Прошло однако полвека, прежде чем в Бельгии был принят закон, подтверждающий принцип двуязычия (но отнюдь не равенство языков!). Затем минули еще десятилетия, прежде чем были ратифицированы законы, устанавливающие равенство фламандского и французского. И лишь в Конституции 1963 года двуязычие было закреплено официально. Исходя из этого реформирована политическая система страны.

Тем временем к собственно языковому вопросу добавились экономические, политические и этнокультурные аспекты, которые усилили поляризацию между общинами. Составляющие конфликта на сегодня столь тесно переплетены между собой, что противоречия проявляются практически во всех сферах жизни.

Борьба длиной в два века

Именем «Фландрия» назвал недавно свой фильм о жизни современной Франции режиссер Брюно Дюмон (заслуженно отмеченный Гран-при Каннского кинофестиваля и Золотой пальмовой ветвью). А почему, собственно, картина названа «Фландрия», а не «Бургундия», «Нормандия», «Шампань» или «Прованс»? Да потому, что историческая Фландрия расположена не только в Бельгии. В средние века Фландрия была единым графством. Но ветры истории разметали ее былое территориальное единство: сегодня есть Фландрия бельгийская, голландская и даже французская! Наш разговор о первой.

После обретения Бельгией независимости вперед ушла Валлония, развивавшаяся быстрыми темпами за счет угольной и металлургической промышленности. Однако во времена высокотехнологичных отраслей она уступила пальму первенства Фландрии. Если до Второй мировой войны Валлония фактически «кормила» Фландрию, обеспечивая львиную долю национального продукта страны, то теперь север и юг поменялись местами. Фландрия превратилась в локомотив бельгийской экономики, а Валлонию захлестнула волна безработицы.

После войны произошел «демографический бум рождаемости» на севере, еще более увеличивший долю фламандцев в структуре населения Бельгии. Зримо усилился фламандский сегмент и в целом в хозяйственном комплексе страны. Валовый региональный продукт на душу населения во Фландрии на сегодня практически в полтора раза выше валлонского. А в сравнении городов - фламандский Антверпен и валлонской Тюэн - в три раза!

Фландрия заметно благополучнее Валлонии по всем показателям. В первую очередь по уровню реальных доходов на душу населения: здесь разрыв между фламандскими и валлонскими районами достигает почти 1,5 раза. В качестве индикатора неравномерности социального развития севера и юга Бельгии выступает также и показатель средней ожидаемой продолжительности жизни. Во Фландрии он заметно выше, чем в Валлонии, как у мужчин, так и у женщин.

«Лувенский конфликт»

Он потряс Бельгию почти полвека назад и уже тогда едва не привел к распаду страны. Причиной этого конфликта стала неспособность договориться, на каком языке должно вестись преподавание в Лувенском университете. Конфликт удалось остановить только с помощью последовавших реформ. Была проведена первая в истории Бельгии ревизия ее Конституции: Бельгия стала федеративным государством, состоящим из сообществ и регионов. Было законодательно закреплено существование в стране трех общин: фламандской, франкофонной и германоязычной, и все три языка - французский, нидерландский и немецкий - стали государственными.

Были конституционно закреплены и три региона: Валлония, Фландрия и Брюссель. Из членов единого на тот момент национального парламента созданы региональные ассамблеи. Общины получили широкие культурные права. Однако ошибкой стало то, что границы регионов не были тогда четко определены. Понятно было желание политиков не будоражить ситуацию. Но проблема с годами сама по себе не «рассосалась», а даже усугубилась. К тому же декларированные права регионов в экономической сфере оказались не такими существенными, как ожидалось, и лидерство Фландрии, уже состоявшееся в области экономики, не было закреплено в политической области. Через десяток лет Конституцию вынужденно пересмотрели вновь. Фландрия и Валлония получили наконец статус автономий. Однако в реальности финансовые и законодательные полномочия регионов были расширены незначительно: центральная власть посчитала правильным оставить в своих руках основные рычаги управления.

Кто отрыл «топор войны»?

Недавно в Бельгии вновь разразился политический кризис, который сотряс всю страну. Он был вызван итогами общенациональных парламентских выборов, в результате которых победу одержала Христианско-демократическая и фламандская партия во главе с Ивом Летермом - одним из наиболее последовательных и влиятельных националистов. Причиной кризиса стало стремление этой партии к дальнейшей автономизации Фландрии, и в первую очередь - уменьшению ее отчислений в федеральный бюджет и расширению языковых границ фламандского сообщества. Подобные устремления были негативно встречены не только представителями валлонских политических сил, но и общегосударственных структур.

Среди первичных сторон конфликта были фламандское и валлонское националистические движения. Первые, вдохновляемые идеями культурно-исторического и политического реванша (правая партия «Фламандский интерес»), утвердив себя в качестве монопольно доминирующей силы во Фландрии и преобразовав под себя ее политическое и культурное пространство, активно продвигают антиваллонские и сепаратистские идеи в масштабах всей Бельгии. Именно их лидеру Иву Летерму принадлежит высказывание: «Бельгия - это не страна, а историческое недоразумение». А руководитель другой праворадикальной партии Vlaams Block («Фламандский блок») Филипп Девинтер заявил буквально, что «Король, пиво и шоколад» - это плохой фундамент для национального единства.

Фламандским националистам противостоит движение франкофонов Бельгии, ведущая партия которого - Демократический фронт франкофонов. Как отмечают аналитики, оно заметно уступает своим конкурентам в политической силе и пассионарности и не в состоянии выдвинуть и противопоставить экспансивному фламандскому национализму ясную стратегию как общебельгийского строительства, так и защиты культуры, языка и идентичности франкофонов.

О сути взаимных претензий

В целях большего понимания глубины проблем выделим основные «опорные моменты» в точках зрения обеих сторон конфликта.

Недовольные продолжающейся «галлизацией» этой части Фламандского Брабанта фламандцы считают, что надо распустить двуязычный избирательный округ Брюссель-Халле-Вилворде; отменить на уровне правительства языковые льготы для франкофонов в Брюссельской периферии (и особенно 6 ее коммун, где благодаря этим льготам доля франкофонов выросла с 30% до 80%); необходимо остановить продолжающийся рост Брюсселя, поглощающего новые территории Фландрии; не решать проблему высокой безработицы в Валлонии (она в три раза выше по сравнению с Фландрией) за счет субсидирования населением последней социального сектора первой.

К этому аналитики добавляют также и традиционное нежелание франкофонов изучать нидерландский язык, а тем более фламандские его диалекты. А также явные социалистические пристрастия в современной валлонской среде; традиционно более дружелюбное отношение валлонцев к иммигрантам, большинство из которых выходцы из (частично) франкоязычных стран той же Африки. В ряд серьезных проблем встала даже территориальная принадлежность некоторых приграничных коммун.

Высказывая свою точку зрения на конфликт, валлоны со своей стороны «педалируют» тему притеснения франкофонов и полного запрета на применение французского языка в образовательной системе Фландрии; отмену вопроса о языке в переписях; требование вечного сохранения языковых льгот в имеющих их коммунах; требования, как выражаются сами валлоны, снятия фламандским правительством «территориальной и языковой блокады Брюсселя». Валлоны со своей стороны выдвигают все ту же проблему территориальной принадлежности ряда приграничных коммун.

Для понимания особенностей внутрибельгийских проблем следует отметить, что в этом государстве существует на сегодня параллельно не только двойная система административного деления, но и строго регламентировано использование языков в официальных ситуациях: ни один из них не обладает официальным статусом на всей территории страны. В виду реального двуязычия даже названия некоторых населенных пунктов и других географических объектов имеют в современной Бельгии по два варианта: по-фламандски города звучат как Bergen, Namen, Oudeaarde, Gent и Antwerpen, а по-валлонски - Mons, Namur, Audenarde, Gand и Anvers. (Для полноты картины следует также добавить, что на востоке Бельгии есть еще и частично германоязычная провинция Льеж, и на сегодня здесь фактически присутствует третье языковое сообщество).

Именно попытка разделения двуязычного избирательного округа Брюссель-Халле-Вилворде и привела к политическому кризису. Ситуацию наглядно характеризовал тот факт, что бельгийские букмекеры делали даже ставки на то, сколько недель продержится очередное правительство. Невольно Бельгия поставила европейский антирекорд: пять месяцев страна жила вообще без правительства!

Куда идет Сообщество

Согласно данным социологического опроса, проведенного институтом Tell me more, на результаты которого активно ссылаются западные СМИ, две трети фламандцев не хотят больше видеть Брюссель столицей своего округа и языкового сообщества. Активно обсуждается даже вопрос о переносе столицы Фландрии из Брюсселя в один из «чисто фламандских городов». Предпочтение отдается северному Антверпену. За него высказываются девять фламандцев из десяти.

В то же время, подчеркивают аналитики, особенностью многолетнего противостоя-ния сторон является то, что, несмотря на возникающие спорадически кризисные ситуации, внутрибельгийский конфликт не приобретал насильственной формы, и представители обоих его полюсов делают акцент на мирное решение проблемы. К счастью, это действительно так.

Некоторые западные ученые, исследующие конфликт, вообще считают, что возможный распад Бельгии приведет к усилению национально-культурных идентичностей на пространстве Евросоюза в ущерб национально-государственным. И это станет естественным результатом развития ЕС и поощряемой им политики регионализации. Поскольку усиление центральной власти в Евросоюзе происходит за счет параллельного ослабления национальных государств, вплоть до их распада и дробления, как видно на примере Бельгии.

Некоторые исследователи напротив рассматривают фламандско-валлонские трения не только как конфликт, но и как... возможный стимул развития страны. Показательно, что именно так названа одна недавняя неординарная статья в западной печати под заголовком «Фламандско-валлонские отношения: конфликт или стимул развития Бельгии?».

С другой стороны, предполагаемый распад Бельгии может устроить далеко не все страны Евросоюза, многие из которых сталкиваются с проблемами этнического национализма. Те же Испания, Велико-британия и Франция вряд ли будут рады новому примеру самоопределения регионов. Особенно после косовского прецедента. Если вспомнить, что само объединение Европы шло по образцу Бельгии, то бельгийский раскол тем сильнее ударит по имиджу Евросоюза.

Европейские аналитики не исключают вероятность вовлечения в бельгийский конфликт и соседних государств. В частности, для Германии при возможном решении валлоно-фламандского противостояния, встанет вопрос о статусе немецкоязычных земель Бельгии (которые до Первой мировой войны находились в составе Германии). Сейчас эти регионы входят в состав Валлонского административного округа, но бельгийские немцы имеют свое сообщество, у которого есть собственные парламент и министерство. Теоретически, как пишут западные СМИ, данная область может стать еще одним «карликовым государством» Европы. А вполне возможно, и поставит вопрос о воссоединении с Германией - как бы ни звучало сегодня подобное невероятно. И хоть ФРГ после слияния с ГДР обязалась, согласно условиям известного договора, «не расширяться», кардинальное изменение ситуации на внутренних границах государств Европы не может оставить ее безучастной к судьбам немцев «за Рейном».

В конфликт могут быть вовлечены Нидерланды, поскольку (как показывают исследования) жители ряда их южных городов, и в том числе Роттердама, чувствуют себя ближе «к фламандскому населению Антверпена, чем к голландцам Амстердама». А посему, по мнению евроаналитиков, нельзя исключать, что гипотетическое провозглашение независимости бельгийской Фландрией не вызовет всплеск фламандского сепаратизма в соседних Нидерландах.

Вполне могут быть оправданы и интересы Франции, ведь Валлонский административный округ Бельгии включает в себя пять франкоязычных провинций. С упадком угольной и металлургической промышленности он давно превратился в дотационный регион, основной статьей доходов которого является туризм в знаменитых Арденнах и исторических городах. Отнюдь нельзя исключать, что в Валлонии может появиться движение за воссоединение с Францией, которого так опасались бельгийские политики еще XIX века.

Как видим, от решения валлоно-фламандского конфликта действительно зависит не только судьба Бельгии как государства, но и стабильность «европейского организма» в целом.

Пожелаем бельгийцам удачи!

Бельгия - королевство, давшее Евросоюзу его столицу. Согласно международной статистике, это наиболее урбанизированное государство Европы, не считая так называемых «карликовых». Бельгия - характерный пример малой высокоразвитой европейской страны и одновременно уникальное государство в рамках ЕС. Благодаря своему центральному положению в Европе, а также опыту сочетания двух ключевых европейских культур - романской и германской, страна занимает особое положение в системе европейской интеграции.

Брюсселю принадлежит одна из лидирующих позиций в развитии и распространении общеевропейского менталитета.

Но в то же время Бельгия - единственное федеративное государство Западной Европы со столь острыми этнополитическими и территориальными проблемами. Небольшая страна превратилась в своего рода «опытную лабораторию» ЕС, и пути решения многих ее проблем могут стать эталоном общей европейской стратегии.

На самом деле основная подоплека фламандско-валлонского конфликта заключается вовсе не в том, на каком языке следует разговаривать и писать официальные документы. Корневая проблема, по крайней мере, по мнению фламандцев, это ущемление прав жителей промышленного севера страны, населенного именно фламандской группой. Фламандцы требуют большего финансирования своих областей и больших прав на самоопределение.

Главная опасность разразившегося кризиса заключалась в том, что если бы фламандские националисты «продавили» раздел центрального округа, это была бы первая в истории страны «силовая» акция по размежеванию валлонов и фламандцев. Подобной, по словам западной прессы, «враждебности к своим соседям фламандцы еще никогда не проявляли, так что распад округа Брюссель-Халле-Вилворде мог стать прецедентом для распада всей страны».

«Спасителем Бельгии», как по праву назвала его западная печать, стал фламандец Херман ван Ромпёй - банкир, доктор наук, федералист и опытный переговорщик. Его правление в качестве премьер-министра не продолжалось и года, но мудрому политику удалось «довернуть» штурвал корабля «Бельгия» и вывести его на более безопас-ный курс. Ситуация внешне замирилась. Причиной многие считают экономичес-кий кризис, переключивший внимание на другие насущные сферы. «Фламандцы и валлоны, - как пишет европейская печать, - впечатленные реальной опасностью для собственных кошельков, позабыли о мнимой опасности для собственных национальных амбиций». Однако с ослаблением финансового кризиса стороны вновь вспомнили о своих постоянных распрях и занялись обвинениями в адрес друг друга.

Дальнейшее развитие фламандско-валлонского конфликта сдерживают такие факторы, как особая «миротворческая» роль Бельгии в ЕС, «монархический федерализм», образ Брюсселя как столицы страны и де-факто Европейского союза. Однако призрак сепаратизма все сильнее бродит по Фландрии и Валлонии. Фламандские националисты ясно дали понять, что «если получит пропуск в Евросоюз и НАТО Шотландия, то они станут следующими в очереди на обретение государственной независимости».

Вместо послесловия

Европа имеет длительную историю сепаратизма. Однако, размышляя о системных этнополитических конфликтах современности, правомерно констатировать, что глубинная суть происходящего на пространстве Евросоюза наших дней не есть «старый национализм» в бытовом его проявлении. Это процесс уже другого цивилизационного уровня, который зиждется на фундаменте национальной идентичности.

Вне сомнения, все это побуждает страны «старой Европы» сделать соответствующие выводы...

Анатолий ЕГОРОВ, специально для «Казахстанской правды»,
коллаж Натальи ЛЯЛИКОВОЙ
Греция

ФЛАМАНДЦЫ, народ на севере Бельгии (провинции Восточная и Западная Фландрия; численность 5,1 млн. человек), на юге Нидерландов (1720 тыс. человек) и на севере Франции (в так называемой Французской Фландрии - районы Дюнкерка и Азбрука; 250 тыс. человек). Живут также в других странах Западной Европы, Америки, Африки и в Австралии . Общая численность 7230 тыс. человек. Говорят на южном варианте нидерландского языка. Верующие - в основном католики.

Фламандцы родственны голландцам. Этническую основу фламандцев составили франкские, фризские и саксонские племена. Фламандцы составляли основное население графства Фландрия, в средние века одного из наиболее экономически развитых регионов Европы. Формирование этноса фламандцев происходило в XV-XVI вв. После Нидерландской революции XVI века фламандцы оказались разъединёнными: северная часть Фландрии вошла в освободившиеся от испанского господства Соединённые провинции, бульшая часть Фландрии осталась под властью Испании , с 1714 - Австрии , в 1797 присоединена к Франции . По решению Венского конгресса 1814-15 обе части Фландрии были включены в состав Нидерландского королевства. В результате Бельгийской революции 1830 фламандцы вместе с валлонами создали независимое государство Бельгия , часть фламандцев осталась в составе населения Нидерландов. Развитие промышленности в Бельгии , в меньшей степени затронувшее Фландрию, привело к подавлению фламандской культуры валлонской. В 1840-е гг. зарождается фламандское национальное движение, направленное на возрождение национальной культуры; развивается национальная литература, фламандский язык становится официальным языком Бельгии . Со второй половины XX века в условиях бурного экономического развития Фландрии обострились зародившиеся в середине XIX века противоречия между фламандцами и валлонами по национально-языковой проблеме, по вопросу о введении в Бельгии федеративного государственного устройства. С 1993 Бельгия - федерация региональных сообществ Фландрии, Валлонии и Брюсселя.

Во Фландрии традиционно высоко развиты художественные ремёсла - производство тонких льняных тканей, знаменитых фламандских кружев, обработка металлов. Традиционные поселения - близко расположенные хутора. Распространённый тип дома - так называемый дом с длинным фронтоном, объединяющий жилые и хозяйственные помещения в одну вытянутую постройку. Встречается также дом с замкнутым двором (ср. Валлоны). В отличие от валлонских, фламандские дома обычно оштукатурены и окрашены в белый, розовый или жёлтый цвета. Характерны деревянные украшения конька крыши в виде лебединых голов. Женская традиционная одежда сходна с голландской: полотняная рубашка с плечиками, полотняная кофта, тёмный корсаж, несколько широких юбок, фартук, длинная кофта с баской, большая одноцветная или клетчатая шаль с бахромой, чёрный шёлковый платок с бахромой (фали), покрывавший голову и верхнюю часть туловища (напоминает испанскую мантилью), пышные кружевные чепцы с украшениями из искусственных цветов, бус, лент и кружев. Традиционная пища - овощные и крупяные блюда, солёная рыба, преимущественно сельдь, куриная похлёбка. По праздникам выпекаются пироги, булочки, к каждому празднику - особый сорт печенья в специальных формах, украшенных орнаментом и надписями.

Фламандские семьи более многодетны (обычно по 3-4 и больше детей) и патриархальны, чем валлонские. Взрослые дети обычно живут с родителями. Долго сохранялись остатки общинных отношений: обычаи взаимопомощи, ежегодных общих обедов, должность выборного старшины. В городах сохраняются восходящие к средневековым обществам и братствам гильдии и клубы, устраивающие по праздникам уличные шествия. Самый популярный праздник - кермес (день патрона города, селения), длится несколько дней и сопровождается ярмарками, состязаниями в стрельбе из лука, факельными шествиями и шествиями с куклами-великанами, изображающими героев народных сказок и легенд. Свадебные обычаи сходны с голландскими. Сохранился богатый фольклор - песни и легенды.

ИАА «Центр Льва Гумилева» начинает публикацию наиболее интересных работ по анализу системных этнополитических конфликтов современности. Сегодня мы представляем вам работу, выполненную по материалам проектной группы WORKSHOPCON при ТНУ им. В. И. Вернадского.

Бельгийский этнический конфликт представляет собой валлно-фламандское противостояние, которое возникло на основе языкового фактора еще в середине XIX веке.

Итак, давая краткую характеристику данному конфликту, во-первых, необходимо отметить сосуществование на территории бельгийского государства двух больших этнических групп: нидерландоговорящих фламандцев и франкоговорящих валлонов. Валлоны – этническая группа общей численностью 4 млн. 100 тыс. человек. Фламандцы – народ германской языковой группы, потомки франков, саксонцев и фризов. Общая численность – 7 млн. 230 тыс.

На момент приобретения Бельгией независимости (1830) единственным государственным языком являлся французский, хотя, как и в настоящее время, численность фламандцев превышала численность валлонцев. Естественной же реакцией на этот языковой «перекос» являлось то, что уже в 1847 году возникает фламандское культурное движение, требовавшее языкового равенства фламандского и французского языков. Результатом деятельности которого являлось внесение изменений в конституцию: в 1963 году в Бельгии официально закреплено двуязычие.

Впоследствии была реформирована и политическая система: в рамках государства были сформированы два типа субъектов федерации – культурные сообщества (фламандское, валлонское и немецкое) и экономические регионы (Фландрия, Валлония и Брюссель).

Однако, ситуация в Бельгии не сводится исключительно к языковому противостоянию между Севером (Фландрия) и Югом (Валлония). Фактором, усиляющим конфликтный потенциал, можно считать и наличие дисбаланса в социально-экономическом развитии. До середины ХХ в. Валлония фактически «кормила» Фландрию, обеспечивая львиную долю национального продукта Бельгии. После второй мировой войны Север и Юг поменялись ролями. Фландрия превратилась в локомотив экономики страны, а Валлонию захлестнула волна безработицы. В результате усилилось недовольство со стороны фламандского населения, катализировав тем самым сепаратистские настроения.

Таким образом, на сегодняшний день ситуация складывается так, что Бельгия, разрываемая фламандским национализмом, находится на грани распада.

«Бельгийская проблема». Хронология.

1830 — провозглашение независимости Бельгии.
1847 — возникновение фламандского культурного движения, требовавшего языкового равенства фламандского и французского языков, «превозносившее фламандское прошлое и его славные исторические традиции».
1898 — принят закон, подтверждавший принцип «двуязычности» (но не равенство языков).
1920-1930-х гг. – ратификация ряда законов, устанавливающих равенство фламандского и французского языков.
? XX в. — «демографический бум рождаемости» на севере, способствующий увеличению доли фламандцев в структуре населения Бельгии.
50-60-х гг. XX века — усиление фламандского сегмента в хозяйственном комплексе страны.
1968 – Лувенский кризис: кризис в отношениях двух разноговорящих групп населения, который едва не привел к распаду страны. Причиной стал языковый конфликт: политики не могли договориться, на каком должно вестись преподавание в Лувенском университете. Конфликт удалось остановить посредством последующих конституционных реформ.
1970 г. — первая ревизия конституции страны. В ней законодательно закреплено существование трех общин: фламандской, франкофонной и германоязычной (все три языка стали государственными) и трех регионов: Валлонии, Фландрии и Брюсселя. Однако границы этих регионов не были определены.
1971 — общины получили широкие культурные права. На первом этапе общины получили культурную автономию. Однако компетенция регионов в экономической сфере оказалась незначительной. Что самое важное, лидерство Фландрии, уже состоявшееся в области экономики, не было закреплено в политической области.
1980 — была вторично пересмотрена конституция. Фландрия и Валлония получили статус автономии. Дополнительные поправки к конституции незначительно расширили финансовые и законодательные полномочия регионов. Затем последовало создание двух региональных ассамблей, формировавшихся из существующих членов национального парламента от избирательных округов в соответствующих регионах.
1989 — Брюссель получил права региона. Там была создана региональная ассамблея и правительство. Однако парламенты регионов формировались из депутатов национального парламента из соответствующих регионов. Следовательно, они не удовлетворяли требованиям автономии валлонской и фламандской сторон.
1993 – подписание Сен-Мишельских соглашений ведущими политическими группировками фламандцев и франкофонов. Они были закреплены в Конституции Бельгии 1994 г., статья 1 которой гласит: «Бельгия - федеративное государство, состоящее из сообществ и регионов».
Осень 2007 – 2008 – правительственный кризис в Бельгии, вызванный итогами общенациональных парламентских выборов, в результате которых победу одержала Христианская демократическая и фламандская партия во главе с Ивом Летермом (один из наиболее последовательных и влиятельных националистов). Причиной кризиса стало стремление ХДФ к дальнейшей автономизации Фландрии (уменьшение отчислений Фландрии в федеральный бюджет, расширение языковых границ фламандского сообщества и.т.д.), что негативно было встречено, как представителями валлонских политических сил, так и представителями общегосударственных структур.

Стороны конфликта.

Первичные стороны:

А) Фламандское националистическое движение:

Вдохновленные идеями культурно-исторического и политического реванша представители фламандского националистического движения (в лице правых фламандских партий, наиболее влиятельной из которых является Фламандский интерес («Влаамс беланг») Филиппа де Винтера с опорной базой в Антверпене, также все более склоняются к принятию аргументов правых фламандцев — «центристы», Новый Фламандский Альянс (Nieuw-Vlaamse Alliantie), утвердив себя в качестве монопольно доминирующей политической силы во Фландрии и преобразовав под себя ее политическое и культурное пространство, активно продвигают антиваллонские и сепаратистские идеи в масштабах всей Бельгии, представляя собой тем самым наиболее активного субъекта рассматриваемого этноконфликта.

Б) Валлонское националистическое движение:

Движение франкофонов Бельгии (ведущей партией которого является Демократический фронт франкофонов) заметно уступает своим фламандским конкурентам в политической силе и пассионарности и не в состоянии выдвинуть и противопоставить экспансивному национализму ясную стратегию как общебельгийского строительства, так и защиты культуры, языка и идентичности франкофонов.

Особенностью многолетнего противостояния этих сторон является то, что, несмотря на возникающие кризисные ситуации, конфликт не приобретал насильственной формы. Представители обоих полюсов конфликта делают акцент на мирное решение проблемы.

Вторичные, третичные стороны:

Специфичной чертой «бельгийского конфликта» является противоречивость, с точки зрения, его оценки субъектами, заинтересованными в его разрешении.

С одной стороны предполагаемый распад Бельгии, и таким образом усиление национально-культурных идентичностей в ущерб национально-государственным – естественный результат развития Европейского Союза и поощряемой им политики регионализации. Усиление центральной власти ЕС происходит за счет параллельного ослабления национальных государств, их дробления, как видно на примере Бельгии – вплоть до их распада.

С другой стороны, предполагаемый распад Бельгии может устроить далеко не все страны Евросоюза, многие из которых сталкиваются с проблемами этнического национализма. В частности, Испания, Франция, Великобритания едва ли будут рады новому примеру самоопределения регионов. Особенно после косовского прецедента. В конце концов, само объединение Европы шло по образцу Бельгии, а значит, бельгийский раскол сильно ударит и по имиджу ЕС.

Нельзя не отметить и вероятность вовлеченности в «бельгийский конфликт» и соседних государств:

Во-первых, Германии, так как при возможном решении валонно-фламандского противостояния путем сепарации, встает вопрос о статусе немецкоязычных регионов Бельгии. В настоящее время они входят в состав Валлонского административного округа. Однако бельгийские немцы имеют свое Немецкоязычное сообщество, у которого есть собственные парламент и министерство. Теоретически данная область может стать еще одним «карликовым государством» Европы. А может поставить вопрос о воссоединении с ФРГ. В последнем случае Берлин получает шанс вернуть потерянный после Второй мировой войны регион. Но это нарушает условия Московского договора 1990 года, в рамках которого Германия обещала не расширяться после воссоединения ГДР и ФРГ. Европейские страны могут вспомнить свои страхи перед «немецким экспансионизмом».

Во-вторых, Нидерландов, что связано с тем, что население южных нидерландских городов Дордрехта и Роттердама чувствует себя ближе к фламандскому населению Антверпена, чем к голландцам Амстердама. Нельзя исключать, что провозглашение независимости Фландрии вызовет всплеск фламандского сепаратизма в Нидерландах.

В-третьих, Франции. Валлонский административный округ Бельгии включает в себя пять франкоязычных провинций. С упадком угольной и металлургической промышленности он давно превратился в дотационный регион. Основной статьей доходов является туризм в Арденнах и исторических городах. Вполне возможно, что в Валлонии появится движение за воссоединение с Францией, которого так опасались бельгийские политики XIX века.

Таким образом, мы можем констатировать, что от решения валлоно-фламандского конфликта на прямую зависит не только судьба Бельгии как государства, но и стабильность «европейского организма» в целом.

Для тех, кто в Бельгии не бывал и слышал про эту страну не больше, чем доносится из отечественного телевизора, особняком она не стоит — подумаешь, очередная малявка с гонором. Чего стоят хотя бы недавние карикатурные скандалы? К слову, один из первых комиксов в истории комиксов (пардон за каламбур), в иссиня-черных красках живописавший Советскую власть, назывался «Тинтин в стране Советов», и был создан как раз в Бельгии, так что практика рисования скабрезных полит-ни-разу-не-корректных картинок у бельгийцев, можно сказать, в крови.

Но стоит копнуть чуть поглубже, и понимаешь: малявка, да не простая. Много ли на свете других стран, в которых внутренняя граница, делящая государство надвое, едва ли не столь же прочна, сколь и внешние? На ум приходят лишь Северная и Южная Кореи, но там ситуация диаметрально противоположная — одна нация, разделенная на два государства. В Бельгии же приходится сожительствовать двум нациям, и обе они не слишком в восторге от такого соседства. На севере — Фландрия. На юге — Валлония. И различий между ними едва ли не больше, чем сходства.

Фландрию населяют фламандцы, которые говорят на нидерландском языке (хотя, по словам местных, страшно на это обижаются, и предпочитают именовать свой язык фламандским). Фламандский быт и кухня довольно близки к голландским, хотя имеют свой вполне узнаваемый бельгийский колорит. При этом они не слишком в восторге от идеи объединения с Нидерландами. Как сказала мне одна немолодая фламандка, «мы уже были вместе, и нам не понравилось». Во Фландрии считают, что фламандцы лучше, чем валлоны.

Валлонию населяют валлоны, которые говорят на французском языке (хотя существует и валлонский язык, интерес к нему практически угас). Валлонский быт и кухня близки к французским… Ну, про бельгийский колорит вы уже знаете. Едва ли не каждый второй валлон выступает за объединение с Францией. В Валлонии считают, что валлоны лучше, чем фламандцы.

Во Фландрии и в Валлонии варят разное, но при этом одинаково бесподобное пиво.

Понятно, что баланс в такой непростой ситуации удержать практически невозможно. Поэтому и политический, и экономический перевес в Бельгии сейчас полностью на стороне Фландрии. Регион, в котором сосредоточена большая часть туризма, образования, финансов и хай-тека Бельгии, является объектом зависти или, по крайней мере, недоброжелательных взглядов со стороны своих южных соседей. Так было не всегда: сто лет назад в Бельгии безраздельно властвовала Валлония, в которой была сосредоточена угледобывающая отрасль и тяжелая промышленность — направления, весьма востребованные в эпоху войн, какой был XX век для всей Европы.

Можно ли винить фламандцев за то, что дорвавшись до реальной власти в стране, где еще в прошлом веке не признавали их родной язык, они допускают отдельные перегибы? Можно ли винить валлонов за то, что не сумев вовремя перестроиться и придя к экономическому упадку, они мечтают жить во Франции? Наверное, нет. Нам бы со своими национальными проблемами разобраться.

Приезжая в Бельгию как турист, этой ситуации не замечаешь — или, по крайней мере, она не бросается в глаза. На улицах нет факельных шествий и граффити «бей фламандца!», на площадях Брюгге не жгут франкоязычную литературу. Но если пообщаться с местными, некоторое напряжение чувствуется. И, конечно, переезжая из Фландрии в Валлонию, понимаешь колоссальную различие между этими двумя регионами и их городами. Словно в другую страну попадаешь.

Эти фотографии я сделал в Генте, последнем фламандском городе на нашем маршруте. Это крупный порт (как ), учебный центр (как ), популярный туристический город (как ). В нем полно достопримечательностей и есть свой шарм, без которого достопримечательности бесполезны. Гент безумно красив. Все, что я могу сказать плохого про Гент — здесь в кафе мне продали ужасный круассан. Это единственная ложка дегтя в бочке благоухающего меда. Будете во Фландрии, не пропустите.

После Гента мы выдвинулись в сторону Льежа, что в северо-восточной Валлонии. Фотографии Льежа и мысли, которые он на меня навеял, я выложу в следующем выпуске. Не унывайте!